СВИДЕТЕЛЬСТВУЮ

Вазген Багдасарян.
Полковник в отставке

Писать о вещах, притом, очень серьезных, не будучи уверенным, что сумеешь их доказать - слишком ответственное занятие. Именно эта неуверенность и сама обстановка периода сталинского деспотизма, брежневского застоя, нынешней полугласности и полудемократии заставили долгие годы носить в себе неизгладимую душевную боль, причиненную азербайджанскими вандалами. Много раз брался за перо, чтобы известить миру обо всем том, что видел собственными глазами, но каждый раз сложность доказательства сдерживала меня от своих намерений. Но сегодня, когда азербайджанские варвары сами своими убийствами, поджогами, разбоем, покушениями на государственную границу, уничтожением пограничных сооружений, многочисленными актами вандализма раскрыли перед всем миром свое естество, свое средневековое полудикое шахаббассовское лицо, дает мне моральное право браться за перо. На эту решимость подтолкнула также беседа Вардкеса Петросяна с ведущим программы 15 дней, показанная телевидением 25 января сего года.

В 1943-м году, 18-летним юношей я был призван в Пограничные Войска. Службу проходил в нахичеванском пограничном отряде: джульфинской, джугинской, дарашамской пограничных заставах. Каждые сутки, по два раза, в составе пограничного наряда выходил на охрану государственной границы Союза ССР, сотни раз проходя по пограничной тропе заходил на джугинское кладбище. Оно поражало мое воображение многочисленными хачкарами, надгробными памятниками, свидетельствующими о когда-то процветающих армянских средневековых поселениях - городах, селах, великолепных мастерах, оставивших на камне память о себе, о своем веке, культуре своего народа. Часами смотрел на хачкары, как очарованный, и читал надписи. Я тогда был молод и не догадывался делать записи, не думал, что такие записи когда-то могут пригодиться. Кладбище было заброшенным, оно находилось в пограничной полосе, за инженерно-техническими сооружениями, поэтому трудно было кому-либо из армян еще проживающих тогда в Джуге пройти на кладбище, ухаживать за могилами своих дедов, прадедов, приводить кладбище в порядок. Заброшенность, неухоженность кладбища давали повод для неутешительных размышлений о человеческом житье-бытье. И по сей день перед глазами орнаменты неповторимых джугинских хачкаров.

В 1946-м году меня перевели в Баку. Служил в Отдельном Контрольно-пропускном пункте (по приему и отправке заграничных судов). Службу в основном несли на 18-й и грузовых пристанях. Однажды, проходя мимо строящегося большого здания (тогда не знал, что строится дом Совета Министров Азербайджана) заглянул через щель дощатого забора на стройплощадку и увидел там множество армянских хачкаров, работающую каменотесную машину. Видел, как хачкары подводятся к этой машине и она, не спеша снимает с них надписи, сглаживает узоры, превращает их в хорошо отшлифованные монолиты. Я не поверил своим глазам, не мог полагать о возможном существовании людей, способных осквернять святость, покушаться на памятники, могилы предков, какой бы национальности они не принадлежали. Вспомнил джугинское кладбище и слезы потекли по щекам.

То, что видел я, видел и мой напарник - пограничник Журавлев. Когда я рассказал о судьбе джугинского кладбища и о том, что возможно эти хачкары привезены оттуда - он мне ответил так: "Ну зачем добру пропадать, не переживай". Не берусь утверждать, что эти хачкары привезены именно из Джуги, так как не видел их вывоз оттуда. Но то, что на стройплощадке около строящегося дома Советов Азербайджана обрабатывались армянские хачкары - свидетельствую.
Несколько лет спустя, а точнее в 1951-м году судьба вновь забросила меня в нахичеванский погранотряд. Теперь в новом ранге - ранге офицера не раз бывал на джугинской погранзаставе, на знаменитом кладбище. На этот раз я не нашел запомнившихся на всю жизнь хачкаров, находившихся там в 1943-46-х годах. Исчезновение множества хачкаров дает повод полагать, что джугинские хачкары были использованы для строительства домов - советов, других культурных, административных учреждений Азербайджана. Невольно задумался и задал себе вопрос: могли ли джугинские мастера, строящие хачкары, полагать, что через столетия азербайджанские или другие вандалы будут уничтожать результаты их многолетнего кропотливого труда, творения их рук и ума и, если да, то продолжали бы вновь создавать хачкары? Уверен продолжали бы: есть народы, строящие дома, храмы, сажающие деревья, разбивающие сады, вспахивающие поля, сеющие хлеб. Армяне принадлежат к этой породе людей. И есть нации, народы, уничтожающие сады, посевы, разрушающие дома, храмы, присваивающие чужое. Так было, так и есть сегодня в человеческом обществе, животном и растительном мире: одни созидают, другие уничтожают. О, если бы ожили наши хачкары и встряхнули с себя нагроможденные на них цемент и бетон! Глубоко убежден, что немало людей, которые могли бы рассказать об использовании хачкаров в строительстве различных сооружений на территории Азербайджана. Но хватит ли у них смелости, мужества свидетельствовать об этом? Если нет, значит мир перевернулся, ложь и страх стали доминирующим фактором для целого народа. Интересно знать, как чувствуют себя люди, сидящие в роскошных кабинетах Совета Министров, осведомленные о строительстве здания из армянских хачкаров, надгробных камней. Спокойно ли они спят, не снятся ли им кошмары, не попадают ли в ад: ведь посягательство на могилы заслуживает наказания адом. Может зря беспокоюсь о труднодоказуемости строительства Дома Правительства в Баку из армянских хачкаров, так как не так уж трудно доказать и другие факты вандализма: разрушения христианских церквей, храмов, хачкаров, совершенных азербайджанцами на территории Нахичеванской АССР, НКАО, других районов Азербайджана. Вандалы должны знать и запомнить навсегда - сколько бы они не разрушали, уничтожали, не стирали надписи, не превращали шедевры армянской архитектуры в албанские, все равно, им не побороть созидательную мощь, трудолюбие и жизнестойкость армянского народа. Так было, так и будет навеки веков - свидетельствую.

«Литературная Армения», 1991 г.